Уваров, граф сергей семенович. Уваров сергей семенович

«Исцелить новейшее поколение от слепого, необдуманного пристрастия к поверхностному и иноземному, распространяя в юных умах радушное уважение к отечественному и полное убеждение, что только приноровление общего, всемирного просвещения к нашему народному быту, к нашему народному духу может принести истинные плоды всем и каждому».
С.С. Уваров

Будущий президент Академии наук появился на свет 5 сентября 1786 г. в городе Санкт-Петербурге в семье подполковника конной гвардии и представителя древнего дворянского рода Семёна Уварова. Семён Фёдорович слыл человеком весёлым и отважным, славился своим танцем вприсядку и игрой на бандуре (украинском музыкальном инструменте) из-за чего и прозвище имел «Сенька-бандурист». Всесильный князь Григорий Потёмкин приблизил остроумца к себе, сделав адъютантом и женив на Дарье Ивановне Головиной, невесте, к слову, весьма завидной. Крёстной матерью же их сына Сергея стала сама императрица Екатерина Великая.

В двухлетнем возрасте мальчик остался без отца, и его воспитанием занималась сначала мать Дарья Ивановна, а затем (после ее смерти) тетка Наталья Ивановна Куракина, урождённая Головина. Начальное образование Уваров получил в доме известного государственного деятеля, князя Алексея Куракина. Занимался с ним французский аббат по имени Манген. Сбежав от революции на родине, он сохранил ностальгические воспоминания о «золотом» веке французской аристократии. Сергей оказался невероятно одарённым, ему с легкостью давалась и учёба, и творчество. С детских лет он прекрасно владел французским, отлично знал немецкий, великолепно разбирался и в той, и в другой словесности, а позднее изучил латинский, древнегреческий и английский языки. На радость родственникам юноша сочинял на разных языках замечательные стихи и искусно их декламировал. Восхищения взрослых довольно скоро приучили Уварова к публичному успеху - в будущем он, к слову, будет делать всё, дабы успех этот не оставил его.

Сергею шёл пятнадцатый год (1801), когда он недорослем начал службу в Коллегии иностранных дел. В 1806 он был послан в Вену к русскому посольству, а в 1809 поставлен секретарем посольства в городе Париже. За эти годы Уваров написал свои первые эссе и познакомился с множеством известных людей той эпохи, в частности, поэтом Йоганном Гете, прусским государственным деятелем Генрихом Штейном, писательницей Жерменой де Сталь, политическим деятелем Поццо ди Борго, известными учеными Александром и Вильгельмом Гумбольдтами... Общение с заметными представителями литературного и учёного мира развили утончённый эстетический вкус, широту интеллектуальных интересов и стремление к непрерывному самообразованию молодого человека. Также в эти годы впервые проявилась его любовь к античным древностям, которые юноша начал коллекционировать. Сформировались и его политические убеждения - сторонника просвещённого абсолютизма.

В столице Франции в 1810 была опубликована первая крупная работа Сергея Семёновича под названием «Проект Азиатской академии», впоследствии переведённая на русский Василием Жуковским. В этом труде прозорливый Уваров выдвинул идею формирования в России специального научного учреждения, занимающегося изучением восточных стран. Молодой дипломат справедливо считал, что распространение языков Востока непременно приведет «к распространению разумных понятий об Азии в ее отношении к России». Он писал: «Вот огромное поприще, не озарённое ещё лучами разума, поле славы неприкосновенной - ключ новой национальной политики».

В этом же 1810 Сергей Семёнович возвратился на родину. Перспективный молодой человек был избран почётным членом Санкт-Петербургской АН, кроме того он был членом Парижской Академии словесности и надписей, Копенгагенского Королевского общества наук, Геттингенского общества наук, Мадридского Королевского исторического общества и Неапольского Королевского общества. Одна великосветская дама с некоторой долей язвительности так характеризовала его: «Баловень аристократических собраний и красавец. Весёлый, ловкий, остроумный, с оттенком самолюбия фата». Необходимо отметить, что в границах чьей-либо групповой этики Уварову было тесно, поэтому для всех партий он по большому счёту оставался чужаком. Кроме того, будучи человеком разносторонних и широких интересов, Сергей Семёнович одной лишь служебной деятельностью не ограничивался, принимая активнейшее участие в литературно-общественной жизни Санкт-Петербурга. В это время Уваров «с душой почти что геттенгенской» вошёл в кружок Алексея Оленина - археолога, литератора, художника, а также директора Публичной библиотеки. У Алексея Николаевича собирались мастера пера разных поколений - Крылов, Шаховской, Озеров, Капнист… Для Сергея Семёновича гостеприимное имение Олениных стало прекрасной школой. Кроме того, Оленин являлся одним из основателей русской археологии. Сам Уваров писал: «Усердный поборник древностей, он постепенно занимался всеми входящими в этот круг предметами, начиная от камня тмутараканского до креченских драгоценностей и от лаврентьевского Нестора до обзора московских памятников».

В 1811 Сергей Семёнович был обвенчан с Екатериной Алексеевной Разумовской - дочерью графа Алексея Разумовского, бывшего министром народного просвещения. По словам биографам, выбран он был молодой девушкой, как «разительно отличавшийся строгим взглядом на жизнь, познаниями и умом от окружавшей петербургской золотой молодёжи». После свадьбы сделавший полезные знакомства двадцатипятилетний молодой человек получил первое крупное назначение, став попечителем столичного учебного округа, которое возглавлял десять лет. На этой должности в 1818 Уваров - блестящий организатор - преобразовал Главный пединститут в Санкт-Петербургский университет, учредив в нем обучение восточным языкам, реформировав учебные планы уездных училищ и гимназий. Основным орудием просвещения Сергей Семёнович обозначил : «В воспитании народном преподавание Истории есть дело государственное... Она образует граждан, умеющих чтить свои права и обязанности, воинов, для Отечества умирающих, судей, цену правосудия знающих, вельмож опытных, Царей твёрдых и добрых... Все истины великие в Истории содержатся. Она есть верховное судилище, и горе не последующим её наставлениям!».

Портрет Сергея Уварова работы Ореста Кипренского (1815)

В 1815 Уваров стал одним из организаторов озорного литературного общества борцов за новую литературу под названием «Арзамас». После шутливого «Видения в Арзамасе» Дмитрия Блудова Сергей Семёнович оповестил знакомых писателей о встрече. Вечер состоялся, и на нем Уваров со свойственным ему несравненным артистизмом предложил воплотить грезы Блудова, основав кружок «Арзамасских безвестных литераторов». Секретарём общества был избран Василий Жуковский - неистощимый на шутки авторитетнейший литератор молодого поколения. Заседания, как правило, проходили в доме Сергея Семёновича. Жуковский, к слову, на долгие десятилетия стал хорошим товарищем Уварова, и нередко они сообща решали важные просветительские проблемы. В «Арзамас» в дальнейшем входили: Константин Батюшков, Петр Вяземский, Денис Давыдов, Василий Пушкин и его юный племянник Александр. В обществе господствовала атмосфера литературной игры, во время которой лучшие перья страны, упражняясь в остроумии, вели борьбу с литературными староверами. Каждому участнику кружка присваивалось прозвище, взятое из произведений Жуковского. «Светланой» прозвали самого Василия Андреевича, «Сверчком» - Александра Пушкина, а Уварова «Старушкой», с уважением подчеркивая, что молодой человек являлся ветераном борьбы за реформу родного языка. Действительно, к тому времени Сергей Семёнович уже имел перед русской литературой ряд заслуг - в двухлетнем споре с Василием Капнистом он предложил «золотое правило» о единстве мысли и формы в творчестве, ставшее аксиомой для отечественных писателей пушкинского века.

Необходимо отметить, что спустя два года после основания «Арзамаса», Уваров к затянувшейся литературной игре охладел. Недовольный постоянными нападками на участников «Беседы любителей русского слова» (среди которых, к слову, были такие «матерые» писатели, как Крылов, Державин, Грибоедов и Катенин) и развернувшейся литературной войной, в ходе которой в проигрыше могло оказаться просвещение в целом, Уваров оставил общество. Несколько лет он под руководством известного филолога Грефе углубленно изучал древние языки. В 1816 за франкоязычный труд «Опыт об элевсинских таинствах» его избрали почётным членом Института Франции, в которой иностранных почётных членов в тот период было менее десяти. А в начале 1818 тридцатидвухлетнего Сергея Семёновича назначили президентом Санкт-Петербургской АН. Свою роль здесь сыграли его приятельские и родственные связи, а также репутация вдумчивого исследователя. На этом посту он, к слову, пребывал до конца своих дней.

Вступив в должность, Уваров, «не обнаружив следов здравого хозяйственного управления», сосредоточил все внимание на реорганизации структуры Академии. В 1818 новым президентом был создан Азиатский музей, ставший первым российским научно-исследовательским центром в области востоковедения. В тридцатые годы были организованы Этнографический, Минералогический, Ботанический, Зоологический и некоторые другие музеи. Академия стала проводить больше научных экспедиций. В 1839 была создана Пулковская обсерватория - признанное достижение отечественной науки. Сергей Семёнович также стремился активизировать научную жизнь вверенного ему органа, для чего стал эффективно использовать почту. Отныне труды академиков отправлялись в различные государства Европы и во все уголки России.

Летом 1821 Уваров подал в отставку с должности попечителя учебного округа и перевелся в министерство финансов. Там он сначала возглавлял департамент внутренней торговли и мануфактур, а затем занял место директора Государственного коммерческого и заёмного банков. В 1824 он удостоился чина тайного советника, а в 1826 - звания сенатора.

С приходом Николая I положение Уварова стало меняться. В конце 1826 было с большим размахом отмечено столетие АН. Сергей Семёнович этим празднованием воспользовался с большой выгодой для себя и для науки. Он отремонтировал старые и построил новые здания. Император и его братья были избраны в почётные академики, что способствовало росту авторитета основного научного учреждения страны, а также росту ассигнований. Согласие принять звание членов академии коронованными особами обеспечило соответствующее отношение к ней у дворянства, делая занятия наукой столь же почётными, как государственная служба и военное дело. Помимо этого в Академии прошли выборы новых членов, в число которых попали математики Чебышев и Остроградский, историки Погодин и Устрялов, словесники Шевырев и Востоков, физик Ленц, астроном Струве, а также крупные зарубежные ученые: Фурье, Ампер, Люссак, де Саси, Шлегель, Гаусс, Гете, Гершель и некоторые другие.

В первые годы царствования Николая I Уваров принял участие в деятельности комитета по организации учебных заведений. В 1828 вместе с Дашковым он предложил новый цензурный устав, более мягкий нежели «чугунный» Шишкова. А весной 1832 Сергея Семёновича назначили товарищем министра народного просвещения князя Карла Ливена, боевого соратника Суворова. В марте 1833 - по отставке князя - Уваров был назначен управляющим министерства народного просвещения, а спустя год утверждён министром народного просвещения. На ответственном посту Сергей Семёнович продержался дольше всех преемников и предшественников - шестнадцать лет.

Девизом своей деятельности Сергей Семёнович сделал знаменитую впоследствии формулу «Православие. Самодержавие. Народность», переделав, по мнению некоторых историков, старый девиз военных «За Веру, Царя и Отечество». К «Православию», стоящему в триаде на первом месте, Уваров пришёл не сразу. Он, разумеется, являлся крещёным человеком, однако основой его мировоззрения православие стало вовсе не в юные годы. Воспитанный аббатом-католиком, Сергей Семёнович прошёл через все искушения, которые могла явить Европа любознательному дворянину из России. Увлечение масонством, европоцентризм, пренебрежительное отношение к отечественной старине - всё это Уваров познал и преодолел. В 1830-ых годах он говорил: «Русский, глубоко и искренне привязанный к церкви своих отцов, взирает на нее как на залог семейного и общественного счастья. Без любви к вере предков и народ, и частный человек, погибнет. Ослабить веру в них, значит вырвать сердце и лишить крови...».

Второй ступенью в триаде Уварова стало «Самодержавие». Исследуя недостатки европейских монархий и республиканской системы, изучая феномен русского самодержавия в московской и послепетровской истории, министр народного просвещения стал одним из самых сведущих специалистов в данной области. Он говорил: «Самодержавие - непременное условие политического существования страны. Русский колосс сосредоточивается на нём как на краеугольном камне своего величия».

Третьим национальным началом Уваров определил народность. Проанализировав кипучую историю Европы XVII-XVIII веков, Сергей Семёнович прекрасно понял необходимость предупреждения в Российской империи возможных межнациональных конфликтов. Его программа имела целью объединить различные национальности России на основе самодержавия и православия, однако сохранив при этом крепостное право. К слову, это была наиболее спорная позиция - крепостное право уже в те годы не соответствовало принципам большей части образованных людей и факт этот тенью ложился на восприятие триады министра. Тем не менее, уваровское триединство стало ядром государственной идеологии - идеологии, бывшей эффективной на протяжении двух десятилетий и пошатнувшейся лишь в дыму Крымской войны. Сам Уваров, говоря о своих планах, отмечал: «Мы живём среди политических бурь и волнений. Народы обновляются, изменяют свой быт, идут вперёд. Никто не может здесь предписывать законов. Но Россия ещё юна и не должна вкусить сих кровавых тревог. Необходимо продлить её юность и воспитать её. Вот моя политическая система. Если у меня получится отодвинуть страну на пятьдесят лет от того, что сулят ей теории, то я выполню свой долг и уйду спокойно».

В январе 1834 Сергеем Семёновичем был образован «Журнал Министерства Народного Просвещения», выходивший до конца 1917. Согласно воспоминаниям известного редактора, историка и журналиста Старчевского, Уваров сам выработал план журнала, предложил рубрики, установил суммы гонораров за работы и отправил приглашение «сотрудникам из профессоров университетов, учителям гимназий и прочих учебных заведений, а также всей пишущей братии, состоявшей на службе по тому же министерству». Разумеется, тираж Журнала существенно уступал «Современнику» или «Отечественным запискам», однако среди ведомственных изданий он являлся самым интересным. Журнал понимался министром народного просвещения, как штаб его идеологической и образовательной реформы и рассылался не только по России, но и по всей Европе. Кроме того, Уваров постоянно печатал в нем отчёты о работе своего министерства - он любил, чтобы его деятельность была бесспорной, зримой, подтверждённой фактами. Необходимо также отметить, что со дня своего возникновения Журнал пропагандировал русскоязычную науку, а сам министр, бывший, к слову, франкоязычным автором, делал все, чтобы преемники его научные работы издавали только на родном языке. Во многом благодаря этому в образованной среде во второй половине девятнадцатого века русский язык, сменив французский, стал основным в письменной речи.

Первым крупным деянием, осуществленным Уваровым-министром, стало вышедшее в середине лета 1835 «Положение об учебных округах». Отныне все вопросы руководства учебными заведениями передавались в руки попечителей. При попечителе формировался совет, включавший его помощника, инспектора казённых училищ, ректора университета, директоров гимназий. Совет являлся совещательным органом и обсуждал учебные вопросы лишь по инициативе попечителя. Спустя месяц после выхода Положения Николай I ратифицировал «Общий устав Императорских университетов», что свидетельствовало о старте университетской реформы. Преобразования, по словам самого Сергея Семёновича, преследовали две цели: «Во-первых, возвысить учение университетское до рациональной формы и воздвигнуть разумную преграду раннему вступлению в службу ещё незрелой молодёжи. Во-вторых, привлечь детей высшего класса в университеты, положив конец домашнему превратному воспитанию их иноземцами. Уменьшить господство страсти к образованию иноземному, по наружности блестящему, однако чуждому истинной учёности и основательности. Водворить в университетском юношестве стремление к народному, самостоятельному образованию». Однако стоит отметить, что новый Устав существенно ограничил университетскую автономию. Хотя хозяйственными и административными делами по-прежнему ведало правление, председателем становился попечитель. Он же осуществлял надзор за дисциплиной в учебном заведении. Вместе с тем за университетами оставили право иметь собственную цензуру и свободно выписывать из-за рубежа газеты, журналы, книги и учебные пособия.

По словам Уварова, одной из ключевых задач его Министерства стало решение проблемы «приспособления главнейших начал общих наук к техническим потребностям земледельческой, фабричной и ремесленной промышленности». Для решения вопроса пересматривались программы преподавания в университетах, вводились курсы агрономии, построения машин, начертательной геометрии и практической механики, лекции о лесоводстве, торговом счетоводстве и сельском хозяйстве, открывались кафедры агрономических наук. Для всех факультетов обязательными предметами стали действующее право, церковная история и Богословие. На филологических факультетах открылись кафедры славянской и русской истории - «русские профессоры были обязаны читать русскую науку, созданную на русских началах».

Следующий ряд мероприятий, дополнивших Устав 1835 года, касался социального состава студентов, их научной и учебной подготовки. Согласно выпущенным в 1837 «Правилам испытаний» в университет могли поступать юноши, достигшие шестнадцати лет. Также Правила определяли требуемый базис знаний, без которых учеба в университете являлась бы «лишней тратой времени». В университет было запрещено принимать абитуриентов, с неудовлетворительными оценками окончивших гимназии. Кроме того с целью улучшения подготовки студентов, Уваров ввёл практику чтения лекций самими учащимися в его присутствии. Огромное воспитательное и познавательное значение имели встречи учащихся со знаменитыми литераторами, которые Сергей Семёнович для них организовывал. К примеру, писатель Гончаров припоминал, какой восторг у студентов вызвало прибытие в Московский университет в 1832 Александра Пушкина.

Весной 1844 было принято подготовленное Уваровом новое Положение о производстве в учёные степени, повышающее требования к соискателю. Довольно спорными явились мероприятия Уварова по привлечению в университеты дворянской молодёжи наряду с ограничением лицам других сословий доступа к высшему образованию. В декабре 1844 Сергей Семёнович представил императору записку, в которой содержалось предложение о запрете допуска к учительским должностям людей податного сословия, а также увеличении платы за обучение. Сам Уваров неоднократно говорил, что «различные потребности разных сословий и разных состояний неминуемо ведут к надлежащему разграничению между ними предметов учения. Общественное образование только тогда может называться правильно расположенным, когда всякому открывает способы обрести такое воспитание, какое роду жизни его соответствует, а также будущему призванию в обществе». По мнению министра, вкупе с общесословной гимназией, были необходимы «особые» сословные школы для дворян - дворянские институты и благородные пансионы, обязанные стать «приготовительными училищами к поступлению в университет». Программы и учебные планы этих заведений содержали предметы, дополнявшие базовый гимназический курс и необходимые для образования дворянина: верховая езда, фехтование, танцы, плавание, музыка и гребля. В 1842 насчитывалось сорок два благородных пансиона и пять дворянских институтов, готовивших воспитанников к дипломатической и статской службе.

Помимо прочего Уваров полагал, что государственная школа обязана подавить домашнее образование, а также все частные учебные заведения. Он сообщал: «Министерство не может пропустить великость вреда учения, предоставленного произволу людей, не обладающих необходимыми нравственными свойствами и познаниями, не умеющих и не желающих действовать в духе правительства. Эту ветвь образования народного надлежит включить в общую систему, распространить на неё свой надзор, привести в соответствие и связать с общественным воспитанием, доставив перевес образованию отечественному». По инициативе Сергея Семёновича в 1833 было выпущено постановление, содержащее меры против умножения частных учебных заведений и пансионов. Открытие их в Москве и Санкт-Петербурге было приостанавлено, а в других городах разрешалось только с позволения министра. Преподавателем и содержателем частных заведений ныне мог быть лишь русский подданный. А в июле 1834 появилось «Положение о домашних учителях и наставниках», согласно которому каждый поступавший в частные дома для воспитания детей считался государственным служащим и обязан был сдать специальные экзамены, получив звание домашнего наставника или учителя.

Помимо прочего в середине 1830-ых годов были пересмотрены планы всех учебных заведений в Киевском, Белорусском, Дерптском и Варшавском учебных округах, в которых древние языки заменили русским. В 1836 Сергеем Семёновичем был подготовлен, а Николаем I утверждён устав Академии наук, определявший её деятельность на протяжении восьмидесяти (!) лет. А в 1841 к АН была присоединена Российская АН, составившая второе отделение по изучению словесности и русского языка (первое отделение специализировалось на физико-математических науках, а третье - на историко-филологических).

Цензура также стала одной из основных сфер деятельности Министерства народного просвещения. Уваров полагал, что важно пресекать «покушения» журналистов на ключевые «предметы государственного управления», избегать попадания в печать опасных политических понятий, приносимых из Европы, следить за рассуждениями о «литературных предметах». Сергей Семёнович добился закрытия журналов «Телескоп» Надеждина и «Московский телеграф» Полевова. В 1836 временно оказались под запретом все новые периодические издания, была ограничена книжная торговля и издательское предпринимательство, сократился выпуск дешёвых публикаций для народа. К слову, отсюда берет начало и вражда министра народного просвещения с великим русским поэтом Александром Пушкиным. Стоит отметить, что у Сергея Семёновича и Александра Сергеевича была общая «альма матер» - общество «Арзамас», а в декабре 1832 Уваров, как президент Академии, способствовал получению поэтом академического звания. Годом ранее Уваров перевёл на французский произведение Пушкина «Клеветникам России», с восхищением отметив «прекрасные, истинно народные стихи». Отношения их начали портиться на излёте 1834. Именно с этого момента министра стал не устраивать некогда предложенный Николаем порядок цензурирования пушкинских работ. В 1834 он своей властью «искромсал» поэму «Анджело», а потом начал борьбу с «Историей пугачёвского бунта». В 1835 поэт отметил в дневнике: «Уваров подлец большой. Кричит о книге моей, как о безобразном сочинении и преследует своим цензурным комитетом». После этого в ход пошли эпиграммы, а также злые аллегорические стихи вроде «На выздоровление Лукулла», которые убедили Сергея Семёновича в том, что Александр Сергеевич - его враг. Взаимная личная неприязнь двух джентльменов, не стеснявшихся в средствах для нападок друг на друга, продолжалась до самой смерти поэта в 1837.

В июле 1846 за беспорочную и многолетнюю (с 1801 года!) службу Уварова, никогда не обделённого царской милостью и наградами, возвели в графское достоинство. Его помещённым на гербе девизом явились уже известные слова: «Православие, самодержавие, народность!».

Европейские события 1848 стали в судьбе Сергея Семёновича вехой. Он, воплотивший в себе реакцию России на предыдущую волну революций, в этот раз оказался не у дел. Император к французским событиям отнёсся с охранительным радикализмом. Уваров же считал чересчур строгие мероприятия вредными и даже опасными для общественного мнения. Он прекрасно понимал, что политика без компромиссов обходится государству очень дорого. Последний год работы на посту министра стал для Сергея Семёновича крайне тяжёлым. Николай I был недоволен работой цензуры и содержанием литературных журналов. Барон Модест Корф, бывший статс-секретарем и метивший на место Уварова, затеял против него интригу. Он написал пространную записку, которая винила цензуру, якобы специально пропускающую непозволительные публикации в журналах. Современники инициативу Корфа вполне обоснованно восприняли как донос на Уварова, но, тем не менее, стремясь раздавить зародыши революционных настроений в стране, Николай I в феврале 1848 организовал специальный Комитет, получивший право присматривать и за цензурой, и за печатью в обход Министерства народного просвещения и установивший в России «цензурный террор». Председателем этого Комитета был назначен влиятельный политик князь Меншиков. В Комитет также вошли Корф, бывший министр внутренних дел Строганов и Бутурлин. Князь Меншиков писал в дневнике: «От графа Орлова получил послание, что быть мне председателем комитета о прегрешениях цензуры в пропускании в журналах недозволённых статей, то есть род следствия над графом Уваровым - поручение крайне неприятное». Вскоре Меншиков - мятущаяся душа - посетил Сергея Семёновича с примирительными речами, уверяя его в том, что он «не инквизитор». Впоследствии и Меншиков, и Алексей Орлов правдами и неправдами постарались отделаться от руководства Комитетом, а спустя месяц новый состав «инквизиторского собрания» возглавил Бутурлин. Просуществовал Комитет до 1856, однако особенно актуальной его деятельность была именно в последние месяцы работы Уварова, по словам Корфа, «потерявшего доверие государя».

Конец 1848 историк литературы Александр Никитенко оценил в своих мемуарах как «крестовый поход против знаний»: «Бледнеет и прячется наука. В систему возводится невежество... В университете упадок духа и страх». Сергей Семёнович, утратив свой авторитет, превратился в исполнителя решений, противоречивших им созданной системе. Многое ключевые вопросы, к примеру сокращение студентов в университетах, с ним даже не согласовывали. Все эти события крайне болезненно отразились на состоянии Уварова. В июле 1849 он овдовел, а в середине сентября его самого поразил удар. Оправившись, Сергей Семёнович подал в отставку, и в октябре месяце прошение его было удовлетворено. Уваров ушел с поста министра, оставшись в звании президента АН и члена Госсовета. На прощание в декабре 1850 Николай I удостоил Сергея Семёновича высшего ордена - Св. Андрея Первозванного. Отныне граф имел все регалии своего государства.

Последние годы бывший министр жил, отдыхая от шумного Санкт-Петербурга, в любимом им селе Поречье Можайского уезда, расположенном неподалеку от Москвы. В имении его был ботанический сад (из заграничных поездок граф привозил диковинные растения, адаптируя их к российскому климату), огромный парк, историко-археологический музей, картинная галерея, библиотека в сотню тысяч томов, рабочий кабинет, украшенный бюстами Микеланджело, Макиавелли, Рафаэля, Данте работы итальянских скульпторов. В гости к нему постоянно презжали известные литераторы, профессора и академики, которые вели диспуты и беседы на различные темы. Уваров продолжал выполнять обязанности президента АН, однако эти занятия не были хлопотными - жизнь в Академии шла в русле реформ, проведённых в первые годы его управления. Рассылки научных работ и писем по академиям и университетам Европы продолжались, став практикой, как в России, так и в зарубежных учебных заведениях. Помимо чтения книг и общения с приятными собеседниками Сергей Семёнович давал оценки политической ситуации.

Скончался великий государственный деятель в Москве в возрасте шестидесяти девяти лет 16 сентября 1855. Историк Михаил Погодин вспоминал: «Чиновники по учебному ведомству, студенты, профессора и московские граждане разных сословий пришли ему поклониться». Известный историк Соловьёв отмечал: «Уваров был человеком с, безусловно, блестящими дарованиями... способный занимать место и министра народного просвещения, и президента Академии наук». Даже Герцен, не питавший к Сергею Семёновичу уважения, отмечал, что он «удивлял всех своим многоязычием и многообразием всякой всячины, которую знал - истинный сиделец за стойкой просвещения». Что касается личных качеств, то, по отзывам современников, «нравственная сторона характера его умственному развитию не соответствовала». Отмечалось, что «в ходе беседы с ним - разговоре зачастую блестяще-умном - поражало крайнее тщеславие и самолюбие; казалось вот-вот он произнесет, что Бог при сотворении мира с ним советовался».

Похоронили Сергея Семёновича в родовом сельце Холм, расположенном неподалёку от Поречья. Его единственный сын Алексей Уваров впоследствии стал крупным собирателем древностей, археологом и историком, одним из основателей московского Исторического музея - уникального собрания исторических реликвий. Кроме того ему принадлежит честь проведения в России первых археологических съездов, благотворно отразившихся на развитии науки.

По материалам статьи В.А. Власова «Радетель российской самобытности» и сайта http://anguium.narod.ru

Основатель теории "официальной народности" был уверен, что "пора отказаться от попыток сделать Россию английскою, Россию французскою, Россию немецкую. Пора понять, что с того момента, когда Россия перестанет быть русской, она перестанет существовать"

5 сентября \25 августа исполняется 220 лет со дня рождения русского политического деятеля патриотического направления, министра просвещения, социального мыслителя, президента Императорской Академии наук (1818-1855), члена ряда иностранных обществ С.С. Уварова (1786 – 1855). Но известен он был прежде всего как один из создателей в 30-х годах (вместе с С.П. Шевырёвым и М.П. Погодиным) теории, так называемой «официальной народности», представляющий для сегодняшнего патриотического читателя несомненный и важный интерес. В нынешней ситуации отсутствия всяческих позитивных государственных и государственнических идей, вынуждает нас обраться к наследию прошлого и в частности к такой замечательной фигуре нашей истории, ныне, к сожалению забытому деятелю, каким, безусловно был граф Сергей Семёнович Уваров.

С.С. Уваров родился 5 сентября \25 августа 1786 года в Москве. Он был потомком старинного русского дворянского рода, известного в России с XV века. Его отец был адъютантом Г.А. Потёмкина. Императрица Екатерина II восприняла его от купели и стала крёстной матерью младенца, наречённого Сергием в память величайшего русского подвижника Сергия Радонежского. Отец умер, когда мальчику исполнилось 2 года. Мать не сумела сохранить небольшое наследство и, не имея средств, отдала на воспитание обоих сыновей своей сестре, бывшей замужем за кн. Куракиным. Положение «нахлебника» болезненно отразилось на характере Уварова.

Он рано понял, что успеха на жизненном поприще может достичь только собственными усилиями, осознанно стремился к образованию. Страсть к наукам сохранил до конца своей жизни. Получил домашнее образование, слушал лекции (не более года в 1801-03 гг.) в Гёттингенском университете в Германии. Благодаря настойчивому самообразованию, обладал глубокими познаниями (особенно в греческой истории), знал 7 языков (новые и древние, греческий изучал 15 лет), на 4-х языках писал и публиковал.

Опубликовал свыше 20 сочинений по истории, литературе, филологии и изящным искусствам Древней Греции, Рима и Востока (преимущественно на французском языке). После выхода в отставку в 1853 году публично защитил магистерскую диссертацию в Дертпском университете о происхождении болгар. До последних дней своей жизни трудился над докторской диссертацией.

Был дружен с Н.М. Карамзиным, В.А. Жуковским, К.Н. Батюшковым, состоял в переписке с европейскими знаменитостями (И. Гёте, Г. Штейном, К. Поццо ди Борго, А. Гумбольдтом и его братом, Ж. Сталь).

В 1803 году пожалован был в камер-юнкеры. Начал службу в 15 лет юнкером в коллегии иностранных дел (1801), затем назначен к посольству в Вене (1806), секретарём посольства в Париже (1809), попечителем Петербургского учебного округа и членом Главного правления училищ (1810-21), президентом Императорской АН (1818-55), директором депортамента мануфактур и внутренней торговли Министерства финансов и члена Совета министров финансов (1822-24), сенатором (в 1826 году участвовал в разработке Цензурного устава 1828 года), товарищем министра народного просвещения (1833), утверждён министром народного просвещения (1834 – 49).

Воспитанный аббатом-французом Мангеном на европейской (преимущественно французской) культуре, 20-летним юношей оказавшись в Западной Европе на дипломатической службе (фактически также как и Ф.И. Тютчев), прожив за границей несколько лет, достаточно глубоко познав западный мир, он возвращается в Россию страстным патриотом своего Отечества. Критически восприняв западно-европейскую цивилизацию, он считал, что в странах Западной Европы «порядок вещей искоренил мало-помалу почти в каждом государстве народный дух», и следствием этого явились революционные потрясения. В итоге, он пришёл к убеждению, что Россия под руководством монарха может развиваться без революций, сохраняя свои национальные и духовные традиции.

Сергей Семёнович был предан интересам России, достойно трудился для её блага. Дважды добровольно уходил в отставку (в 1821 и 1849 гг.) в знак протеста против политики, направленной на ослабление России. Сочетание глубоких познаний с системностью мышления и обострённым чувством современности позволили выработать ему оригинальное мировоззрение и провести фундаментальные преобразования, особенно в народном просвещении.

Основу мировоззрения Уварова составляли 2 очень важных принципа. Первый заключался в том, что Россия не должна повторять западный путь развития, основанный на революционных потрясениях и деспотических режимах, что необходимо искать свой путь, исходя из собственного исторического прошлого и особенностей современного состояния России. Руководствуясь этим принципом, в государственной преобразовательной деятельности Уваров выступал как убеждённый сторонник самобытного эволюционного пути России в общем русле мировой цивилизации. В одном месте он отмечает следующее: «Пора отказаться от попыток сделать Россию английскою, Россию французскою, Россию немецкую (добавим от себя – американскую – Прим. С.Л .). Пора понять, что с того момента, когда Россия перестанет быть русской, она перестанет существовать».

Второй принцип заключался в том, что основа продвижения вперёд в сильнейшей степени зависит от образованности общества. Уваров принадлежал к числу первых не только российских, но даже и европейских государственных деятелей, осознавших, что прогресс страны, её благосостояние зависят от уровня образования. Поэтому Уваров именно просвещение сделал ядром выработанной им широкомасштабной общенациональной стратегии. Одна из главнейших задач просвещения состояла в укреплении чувства национальной гордости у русских людей.

Кроме этого, Уваров основал знаменитое литературное общество «Арзамас» (1815-18), которое объединяло в основном столичных литераторов (около 20 человек, наиболее активными членами общества были К.Н. Батюшков, Д.Н. Блудов, П.А. Вяземский, Д.В. Дашков, В.А. Жуковский, В.Л. Пушкин), последователей и защитников литературно-эстетических взглядов Н.М. Карамзина, ставивших целью слить воедино русские традиции с западными нововведениями, особенно в языке, т.к., по мнению лидера общества Уварова, национальная культура зависит от совершенства языка.

По его же инициативе на русский язык размером подлинника были переведены выдающиеся древнегреческие поэмы Гомера «Иллиада» (Н.И. Гнедич) и «Одиссея» (В.А. Жуковский).

Выдвинувшись на дипломатическом поприще, Уваров последовательно занимал важные государственные должности: являлся попечителем Санкт-Петербургского учебного округа, директором департамента мануфактуры и внутренней торговли, товарищем министра народного просвещения, министром народного просвещения (1833-1849). В истории русской философской и политической мысли характеризуется как «просвещённый консерватор в начале карьеры и реакционер (создатель теории официальной народности) в конце жизни».

Однако, в историографии существовали и другие оценки Уварова. Так, Ж. де Местр считал, что Уваров, по сути дела, является первым оригинальным русским философом, осмелившимся подвергнуть определённой ревизии наследие просветительской философии XVIII века.

Основными философскими работами Уварова являются «Проект Азиатской академии» (1810), «Опыт об Элевсинских мистериях» (1812) (обе на французском языке). Он испытал сильное влияние немецких романтиков, Ф. Шлегеля, а также И.В. Гёте и И.Г. Гердера. Сергей Семёнович придерживался пессимистического взгляда на судьбы человечества, его концепция диаметрально противоположна теории прогресса, выдвинутой Кондорсэ. Он считал, что человеческий род постепенно деградирует, удаляясь от источников всеобъемлющего знания, которые существовали на Востоке.

Вместе с тем, Уваров считал, что с развитием просвещения (понимаемого им как распространение наук и смягчения нравов) противоречия западноевропейской цивилизации могут быть сглажены. России, разумеется, при этом, отводилась роль как посреднице между Востоком и Западом. Идеи Уварова в русском обществе распространения не получили.

Уваров стал главным разработчиком идеи официальной народности эпохи Николая I. Впервые данная концепция была подана императору в марте 1832 года с изложением основных принципов, которые должны были лечь в основу будущей государственной идеологии. Ранее считалось, что впервые Уваров сформулировал её в отчёте о ревизии Московского университета, представленном Николаю I 4 декабря 1832 года. Хотя, некоторый «зародыш» теории появился и раньше, поскольку ещё в 1818 году Уваров в речи, произнесённой на торжественном заседании собрания Главного педагогического института, говорил о любви к отечеству, вере и государю, которую необходимо воспламенять в молодом поколении. На изменение его прежних взглядов повлияли сочинения французской консервативной мысли (Ф. Шатобриан, Ж. де Местр) и общение с русскими консерваторами, в частности с Н.М. Карамзиным, М.Л. Магницким, идейное влияние которых на самого Уварова было неоспоримо.

Окончательно Уваров перешёл с позиций умеренного либерализма к классическому консерватизму уже в 20-30-х годах XIX века из–за революционных событий как на Западе (революции 30-х годов во Франции), так и в России (восстание декабристов). Уже в конце 20-х годов он бесповоротно переходит в стан консерваторов и традиционалистов, что подтверждает и меморандум 1832 года.

В отчёте, подводя итоги своей инспекционной поездки в Москву, Уваров убеждал императора в том, что России необходимо «образование правильное, основательное, необходимое в нашем веке с глубоким убеждением тёплою верою в исконно русские начала православия, самодержавия и народности».

В предложении управляющего министерством народного просвещения от 21 марта 1833 года Сергей Семёнович снова выдвигает в качестве основной задачи воспитание молодого поколения в духе охранительной идеологии.

Наиболее развёрнуто и чётко Уваров изложил свои идеи в четырёх документах: в письме-меморандуме императору, датированном мартом 1832 года, в докладе «О некоторых общих началах, могущих служить руководством при управлении министерством народного просвещения», представленной царю 19 ноября 1833 года, и двух юбилейных отчётах о деятельности министерства народного просвещения в течении 5-10 лет («Обозрение действий правительства за истекшее пятилетие» и «Десятилетие министерства народного просвещения»).

Вполне актуальными и своевременными звучат следующие слова Уварова обращённое к царю, оценивая молодое поколение: «Положение учреждений, состояние умов и в особенности поколение, которое выходит сегодня из наших дурных школ и в нравственной запущенности которого мы, может быть надо признаться, должны упрекнуть себя, поколение потерянное, если не враждебное, поколение низких верований, лишённое просвещения, состарившиеся прежде, чем оно вступило в жизнь, искушённое невежеством и модными софизмами, будущее которого не принесёт блага Отечеству». Такие слова не могли не произвести ошеломляющего впечатления от государя, которое усиливалось предложением Уварова императору: «взять на себя роль поводыря и указывать путь».

Убеждая императора в своей правоте, Уваров привлекает в свои союзники знаменитого французского историка и государственного деятеля Ф. Гизо. «У общества, - цитирует Уваров французского учёного, - нет более политических, нравственных и религиозных убеждений» – и тот вопль отчаяния, - добавляет он уже от себя, - непроизвольно вырывающийся у всех благонамеренных людей Европы, каких бы взглядов они не придерживались, служит единственным символом веры, который ещё объединяет их в нынешних условиях».

Эти слова, как и обращение к высказываниям Гизо, в высшей степени не случайно. Здесь возникает вполне резонный вопрос: чем же руководствовался Уваров, используя вольный перевод изречения Гизо в своём меморандуме? Ответ оказывается довольно простым. Характеризуя положение Европы, и шире Запада, Уваров заявляет, что «после 1830 года нет мыслящего человека, который хотя бы однажды не спрашивал себя с удивлением, что же такое эта цивилизация». Поэтому, отвечая на поставленный вопрос, он приходит к выводу, что цивилизация вместо того, чтобы воспрепятствовать развитию революционных процессов, стало «пособницей ходу событий», «превратилась в призрак» и «каждый из нас и как частное лицо и как член общества уже в глубине души сверг её с трона». В таких условиях звучит скрытая установка на неприемлемость принципов национально-государственного устройства европейских держав для России. Между тем саму порочность такого положения осознают и сами европейцы. Тут –то Уваров и вставил цитату из выступления одного из видных политических деятелей Франции, стремясь убедить в своей правоте Николая I.

Естественно, что слова Гизо, «одного из творцов Июльской революции, человека, наделённого совестию и талантом, выразителя мнения всех благонамеренных людей Европы независимо от их идейных воззрений», пришлась в данной ситуации как нельзя кстати. Высказыванием Гизо Уваров подчёркивал не только разрушительность европейских либеральных и радикальных идей, не только признание этого факта самими европейцами, но и более выгодное положение России, которая «пока избегла подобного унижения».

Уваров вполне обоснованно считал, что средством спасения для России могут стать её национально-государственные особенности, поскольку она «невзирая на повсеместное распространение разрушительных начал, сохраняла тёплую веру к некоторым религиозным, моральным и политическим понятиям, ей исключительно принадлежащим». Опираясь в своей деятельности на эти понятия, возрождая их значение, можно избегнуть «всеобщего разрушения» и спасти общество от социального и духовного кризиса (социальные проблемы вышли из духовных). Эти понятия, по мысли Уварова, должны быть положены в основу будущей государственной идеологии, сформулировать которую должно министерство народного просвещения.

Сергей Семёнович предложил императору план создания идеологии, состоящей из трёх этапов. На первом этапе нужно «найти начала, составляющие отличительный характер России и ей исключительно принадлежащие», затем собрать эти начала в единое целое и «на них укрепить якорь нашего спасения» и, наконец, используя эти принципы, укрепить Отечество на твёрдых основаниях, «на коих зиждется благоденствие, сила и жизнь народная».

Эти частные цели в своей совокупности представляют общегосударственную задачу, от решения которой зависит судьба России. И первый шаг на пути претворения поставленной задачи в жизнь – разработка государственной доктрины, основанной на исконных национальных особенностях, отличающих Россию от других стран. Таких особенностей, таких начал, без коих Россия, по мысли Уварова, «не может усиливаться, благоденствовать, жить», всего три: «православие, самодержавие, народность».

Православие, считал Уваров, составляет основу жизни народа. Русский человек не мыслит своей жизни без православной веры, которая охватывает все стороны его деятельности и быта. С давних пор он привык видеть в ней «залог счастия общественного и семейственного». Уваров отмечал, что вера обеспечивает кровную связь между поколениями, преемственность традиций, поскольку «без любви к Вере предков народ как частный человек должен погибнуть». Подчёркивая искренность и глубину религиозных чувств русских людей, Уваров предупреждал императора об опасности ослабления народной веры: «ослабить в них Веру то же самое, что лишить их крови и вырвать сердце. …. Это была бы измена в пространном смысле».

Уваров высоко оценивал историческую роль православия в судьбе России. Православная вера выступает у него той силой, которая помогла России «устоять среди бурь и явлений». В прошлом сама вера русского народа «сохранила бытие России при напоре и полудиких орд языческого Востока, и полупросвещённых полчищ мятежного Запада». Способствуя отражению военной агрессии, сохранению русской государственности и самобытного характера Руси, она помогала выстоять русским людям в тяжелейшие годы испытаний и смут. Православная вера выступает у Уварова в роли спасителя русского просвещения.

Таким образом, православная вера – основа народного монархизма и патриотизма, считал Уваров. Он оказывает значительное влияние на другие структурные элементы доктрины. Ослабление (которое происходит с нами, начиная с ХХ века), а тем более утрата веры в народе нанесёт удар и по самодержавию, и по народности, так как приведёт русский народ к падению «на низшую ступень в моральном и политическом предназначении».

Самодержавие, по Уварову, представляет собой «главное условие политического существования России», это фундамент, на котором держится всё Российское государство. «Рука, прикоснувшаяся к подножию, потрясает весь состав государственный» – для него это истина, которая не требует доказательств. Большинство русских людей, независимо от сословной принадлежности, образования, занимаемой должности, идейных воззрений, «отношения к правительству», осознают губительность попыток реформировать институт самодержавия, поскольку монархическим сознанием проникнуто мировоззрение всех слоёв и сословий России. А потому как нелепо и смешно выглядят те, кто в конституционном устройстве европейских держав видят свой идеал. Они, пишет Уваров далее, «не знают России, её положения, её нужд, её желаний».

Пристрастием к западническим и европейским формам, с его позиции, мы наносим вред прежде всего самим себе, поскольку забываем об исконных русских национальных особенностях. Поэтому Сергей Семёнович считал одним из главных направлений деятельности правительства всемерную заботу о том, чтобы самодержавие в России было «сильным, человеколюбивым, просвещённым». Только в этом случае самодержавная власть может в достаточной мере выполнять свои функции верховной власти в государстве.

Историческую роль самодержавия Уваров видел в том, что оно «соединило расторженные члены Государства и уврачевало язвы его». Создав сильное единое государство, превратившееся впоследствии в мощную и прекрасную империю, которая раскинулась от Белого, Балтийского, Чёрного и Азовского морей вплоть до Тихого океана, самодержавие обеспечивало на протяжении столетий его целостность и политическую самостоятельность. Уваров утверждал, что только самодержавие способно поддерживать «целость в такой огромной массе, которой не было в Истории мира ничего подобного». Самодержавие же указывало в доктрине министра оказывал непосредственное влияние на остальные основополагающие принципы, в частности, на народность.

Третий принцип уваровской формулы – народность. Этот принцип является наиболее сложным и проблемным принципом. В данном случае несомненно одно – сам Уваров прекрасно понимал всю сложность и многогранность данного понятия. Недаром, характеризуя принцип народности, он писал, что этот вопрос «не имеет того единства, какое представляет вопрос о самодержавии». Сутью понятия народности в работах Сергея Семёновича сводится к двум составляющим: русской нации и русскому государству как единому организму. Единство народа и государства достигается путём совместного многовекового развития. Причём само развитие государства, которое «подобно человеческому телу, переменяет наружный вид по мере возраста», выступает в трудах Уварова как естественный процесс, бороться с которым бессмысленно.

Другая особенность принципа народности заключается в его динамичности. «Народность, - писал министр, - не состоит в том, чтобы идти назад или останавливаться; она не требует неподвижности в идеях». «Народность» такое же древнее понятие, как православие и самодержавие, но, в отличие от последних, она на протяжении столетий претерпевала значительные изменения, сохраняя старые и приобретая новые черты, поэтому «относительно народности всё затруднение заключается в соглашении древних и новых понятий». Россия, как считал Уваров, развивалась и будет развиваться благодаря своей народности, опираясь на православную веру и монархию, без возврата к прошлому, но и без решительного разрушения «существующего порядка вещей». Сергей Семёнович уверен, что между «обветшалыми предрассудками» (идеи XVIII века) и «новейшими предрассудками» (революционные идеи Запада) «находится обширное поле, на котором здание нашего благосостояния укрепиться может». А для того, чтобы построить это здание, нам надо, справедливо считал Уваров, не только сохранить «святилище наших народных понятий» в неприкосновенности, но и положить их в основу всей государственной политики, и в первую очередь политики в области народного просвещения.

При этом надо признать, что во взглядах самого Уварова понятие «народность» не было статичным. С годами оно расширялось, обогащалось новыми гранями. Так, по прошествии пяти лет со дня назначения его на пост министра в юбилейном отчёте императору Сергей Семёнович дал такое определение народности: «Дух русский, здравый, высокий в простоте своей, смирённый в доблести, непоколебимый в покорности закону, обожатель царей, готовый всё положить за любезное Отечество, искони возвышал нравственные силы его».

Под термином «дух русский» Уваров подразумевал национальный дух русского народа, составным элементом которого является национальный характер. Поэтому характеристика этого понятия сводится у Уварова к перечислению черт характера русского народа, таких как законопослушность, монархизм, патриотизм. Об этом пишет и сам министр: «Слово «народность» возбуждало в недображелателях чувство неприязненное за смелое утверждение, что министерство считало Россию возмужалою и достойною идти не позади, а по, крайней мере, рядом с прочими европейскими национальностями».

К сожалению, после отставки Уварова в 1849 году, данная концепция потерпела полное поражение, и страна выбрала другой курс уже после смерти самого императора в 1855 году. После ухода Уварова был выбран ошибочный курс запрещения наук, преподавания философии в университетах, более жёсткой цензуре запретов буквально всего, против чего постоянно возражал сам Уваров. В итоге, после 1855 года страна пошла по либеральному пути, полностью забыв временный и удачный опыт С.С. Уварова. Нам необходимо вспомнить о этом опыте и подумать почему же эта попытка консервировать Россию принадлежала и действовала только благодаря одному человеку.

Сам Уваров имел многочисленные награды за преданную службу Отечеству: ордена св. Владимира, св. Анны, Белого Орла, св. Александра Невского, св. Андрея Первозванного. Умер С.С. Уваров 16 (4) сентября 1855 года в Москве. Погребён в родовой усыпальнице в с. Холм Гжатского уезда Смоленской губернии.

1) Русская философия. Словарь. – М.:1995.

2) Русское мировоззрение. Словарь. – М.:2003.

3) Русская литература. Словарь. – М.:2004.

4) Консерватизм в России и мире: прошлое и настоящее. В.1. – М.:2001.

5) Русский консерватизм XIX столетия. Идеология и практика. – М.:2000.

6) Виттекер Ц.Х. Граф Сергей Семёнович Уваров и его время. – М.:1999.

7) Российские консерваторы. – М.:1997.

8) А.Н. Гулыга. Творцы русской идеи. (Серия ЖЗЛ). – М.:2006.

«Исцелить новейшее поколение от слепого, необдуманного пристрастия к поверхностному и иноземному, распространяя в юных умах радушное уважение к отечественному и полное убеждение, что только приноровление общего, всемирного просвещения к нашему народному быту, к нашему народному духу может принести истинные плоды всем и каждому».
С.С. Уваров

Будущий президент Академии наук появился на свет 5 сентября 1786 г. в городе Санкт-Петербурге в семье подполковника конной гвардии и представителя древнего дворянского рода Семёна Уварова. Семён Фёдорович слыл человеком весёлым и отважным, славился своим танцем вприсядку и игрой на бандуре (украинском музыкальном инструменте) из-за чего и прозвище имел «Сенька-бандурист». Всесильный князь Григорий Потёмкин приблизил остроумца к себе, сделав адъютантом и женив на Дарье Ивановне Головиной, невесте, к слову, весьма завидной. Крёстной матерью же их сына Сергея стала сама императрица Екатерина Великая.

В двухлетнем возрасте мальчик остался без отца, и его воспитанием занималась сначала мать Дарья Ивановна, а затем (после ее смерти) тетка Наталья Ивановна Куракина, урождённая Головина. Начальное образование Уваров получил в доме известного государственного деятеля, князя Алексея Куракина. Занимался с ним французский аббат по имени Манген. Сбежав от революции на родине, он сохранил ностальгические воспоминания о «золотом» веке французской аристократии. Сергей оказался невероятно одарённым, ему с легкостью давалась и учёба, и творчество. С детских лет он прекрасно владел французским, отлично знал немецкий, великолепно разбирался и в той, и в другой словесности, а позднее изучил латинский, древнегреческий и английский языки. На радость родственникам юноша сочинял на разных языках замечательные стихи и искусно их декламировал. Восхищения взрослых довольно скоро приучили Уварова к публичному успеху - в будущем он, к слову, будет делать всё, дабы успех этот не оставил его.

Сергею шёл пятнадцатый год (1801), когда он недорослем начал службу в Коллегии иностранных дел. В 1806 он был послан в Вену к русскому посольству, а в 1809 поставлен секретарем посольства в городе Париже. За эти годы Уваров написал свои первые эссе и познакомился с множеством известных людей той эпохи, в частности, поэтом Йоганном Гете, прусским государственным деятелем Генрихом Штейном, писательницей Жерменой де Сталь, политическим деятелем Поццо ди Борго, известными учеными Александром и Вильгельмом Гумбольдтами... Общение с заметными представителями литературного и учёного мира развили утончённый эстетический вкус, широту интеллектуальных интересов и стремление к непрерывному самообразованию молодого человека. Также в эти годы впервые проявилась его любовь к античным древностям, которые юноша начал коллекционировать. Сформировались и его политические убеждения - сторонника просвещённого абсолютизма.

В столице Франции в 1810 была опубликована первая крупная работа Сергея Семёновича под названием «Проект Азиатской академии», впоследствии переведённая на русский Василием Жуковским. В этом труде прозорливый Уваров выдвинул идею формирования в России специального научного учреждения, занимающегося изучением восточных стран. Молодой дипломат справедливо считал, что распространение языков Востока непременно приведет «к распространению разумных понятий об Азии в ее отношении к России». Он писал: «Вот огромное поприще, не озарённое ещё лучами разума, поле славы неприкосновенной - ключ новой национальной политики».

В этом же 1810 Сергей Семёнович возвратился на родину. Перспективный молодой человек был избран почётным членом Санкт-Петербургской АН, кроме того он был членом Парижской Академии словесности и надписей, Копенгагенского Королевского общества наук, Геттингенского общества наук, Мадридского Королевского исторического общества и Неапольского Королевского общества. Одна великосветская дама с некоторой долей язвительности так характеризовала его: «Баловень аристократических собраний и красавец. Весёлый, ловкий, остроумный, с оттенком самолюбия фата». Необходимо отметить, что в границах чьей-либо групповой этики Уварову было тесно, поэтому для всех партий он по большому счёту оставался чужаком. Кроме того, будучи человеком разносторонних и широких интересов, Сергей Семёнович одной лишь служебной деятельностью не ограничивался, принимая активнейшее участие в литературно-общественной жизни Санкт-Петербурга. В это время Уваров «с душой почти что геттенгенской» вошёл в кружок Алексея Оленина - археолога, литератора, художника, а также директора Публичной библиотеки. У Алексея Николаевича собирались мастера пера разных поколений - Крылов, Шаховской, Озеров, Капнист… Для Сергея Семёновича гостеприимное имение Олениных стало прекрасной школой. Кроме того, Оленин являлся одним из основателей русской археологии. Сам Уваров писал: «Усердный поборник древностей, он постепенно занимался всеми входящими в этот круг предметами, начиная от камня тмутараканского до креченских драгоценностей и от лаврентьевского Нестора до обзора московских памятников».

В 1811 Сергей Семёнович был обвенчан с Екатериной Алексеевной Разумовской - дочерью графа Алексея Разумовского, бывшего министром народного просвещения. По словам биографам, выбран он был молодой девушкой, как «разительно отличавшийся строгим взглядом на жизнь, познаниями и умом от окружавшей петербургской золотой молодёжи». После свадьбы сделавший полезные знакомства двадцатипятилетний молодой человек получил первое крупное назначение, став попечителем столичного учебного округа, которое возглавлял десять лет. На этой должности в 1818 Уваров - блестящий организатор - преобразовал Главный пединститут в Санкт-Петербургский университет, учредив в нем обучение восточным языкам, реформировав учебные планы уездных училищ и гимназий. Основным орудием просвещения Сергей Семёнович обозначил : «В воспитании народном преподавание Истории есть дело государственное... Она образует граждан, умеющих чтить свои права и обязанности, воинов, для Отечества умирающих, судей, цену правосудия знающих, вельмож опытных, Царей твёрдых и добрых... Все истины великие в Истории содержатся. Она есть верховное судилище, и горе не последующим её наставлениям!».

Портрет Сергея Уварова работы Ореста Кипренского (1815)

В 1815 Уваров стал одним из организаторов озорного литературного общества борцов за новую литературу под названием «Арзамас». После шутливого «Видения в Арзамасе» Дмитрия Блудова Сергей Семёнович оповестил знакомых писателей о встрече. Вечер состоялся, и на нем Уваров со свойственным ему несравненным артистизмом предложил воплотить грезы Блудова, основав кружок «Арзамасских безвестных литераторов». Секретарём общества был избран Василий Жуковский - неистощимый на шутки авторитетнейший литератор молодого поколения. Заседания, как правило, проходили в доме Сергея Семёновича. Жуковский, к слову, на долгие десятилетия стал хорошим товарищем Уварова, и нередко они сообща решали важные просветительские проблемы. В «Арзамас» в дальнейшем входили: Константин Батюшков, Петр Вяземский, Денис Давыдов, Василий Пушкин и его юный племянник Александр. В обществе господствовала атмосфера литературной игры, во время которой лучшие перья страны, упражняясь в остроумии, вели борьбу с литературными староверами. Каждому участнику кружка присваивалось прозвище, взятое из произведений Жуковского. «Светланой» прозвали самого Василия Андреевича, «Сверчком» - Александра Пушкина, а Уварова «Старушкой», с уважением подчеркивая, что молодой человек являлся ветераном борьбы за реформу родного языка. Действительно, к тому времени Сергей Семёнович уже имел перед русской литературой ряд заслуг - в двухлетнем споре с Василием Капнистом он предложил «золотое правило» о единстве мысли и формы в творчестве, ставшее аксиомой для отечественных писателей пушкинского века.

Необходимо отметить, что спустя два года после основания «Арзамаса», Уваров к затянувшейся литературной игре охладел. Недовольный постоянными нападками на участников «Беседы любителей русского слова» (среди которых, к слову, были такие «матерые» писатели, как Крылов, Державин, Грибоедов и Катенин) и развернувшейся литературной войной, в ходе которой в проигрыше могло оказаться просвещение в целом, Уваров оставил общество. Несколько лет он под руководством известного филолога Грефе углубленно изучал древние языки. В 1816 за франкоязычный труд «Опыт об элевсинских таинствах» его избрали почётным членом Института Франции, в которой иностранных почётных членов в тот период было менее десяти. А в начале 1818 тридцатидвухлетнего Сергея Семёновича назначили президентом Санкт-Петербургской АН. Свою роль здесь сыграли его приятельские и родственные связи, а также репутация вдумчивого исследователя. На этом посту он, к слову, пребывал до конца своих дней.

Вступив в должность, Уваров, «не обнаружив следов здравого хозяйственного управления», сосредоточил все внимание на реорганизации структуры Академии. В 1818 новым президентом был создан Азиатский музей, ставший первым российским научно-исследовательским центром в области востоковедения. В тридцатые годы были организованы Этнографический, Минералогический, Ботанический, Зоологический и некоторые другие музеи. Академия стала проводить больше научных экспедиций. В 1839 была создана Пулковская обсерватория - признанное достижение отечественной науки. Сергей Семёнович также стремился активизировать научную жизнь вверенного ему органа, для чего стал эффективно использовать почту. Отныне труды академиков отправлялись в различные государства Европы и во все уголки России.

Летом 1821 Уваров подал в отставку с должности попечителя учебного округа и перевелся в министерство финансов. Там он сначала возглавлял департамент внутренней торговли и мануфактур, а затем занял место директора Государственного коммерческого и заёмного банков. В 1824 он удостоился чина тайного советника, а в 1826 - звания сенатора.

С приходом Николая I положение Уварова стало меняться. В конце 1826 было с большим размахом отмечено столетие АН. Сергей Семёнович этим празднованием воспользовался с большой выгодой для себя и для науки. Он отремонтировал старые и построил новые здания. Император и его братья были избраны в почётные академики, что способствовало росту авторитета основного научного учреждения страны, а также росту ассигнований. Согласие принять звание членов академии коронованными особами обеспечило соответствующее отношение к ней у дворянства, делая занятия наукой столь же почётными, как государственная служба и военное дело. Помимо этого в Академии прошли выборы новых членов, в число которых попали математики Чебышев и Остроградский, историки Погодин и Устрялов, словесники Шевырев и Востоков, физик Ленц, астроном Струве, а также крупные зарубежные ученые: Фурье, Ампер, Люссак, де Саси, Шлегель, Гаусс, Гете, Гершель и некоторые другие.

В первые годы царствования Николая I Уваров принял участие в деятельности комитета по организации учебных заведений. В 1828 вместе с Дашковым он предложил новый цензурный устав, более мягкий нежели «чугунный» Шишкова. А весной 1832 Сергея Семёновича назначили товарищем министра народного просвещения князя Карла Ливена, боевого соратника Суворова. В марте 1833 - по отставке князя - Уваров был назначен управляющим министерства народного просвещения, а спустя год утверждён министром народного просвещения. На ответственном посту Сергей Семёнович продержался дольше всех преемников и предшественников - шестнадцать лет.

Девизом своей деятельности Сергей Семёнович сделал знаменитую впоследствии формулу «Православие. Самодержавие. Народность», переделав, по мнению некоторых историков, старый девиз военных «За Веру, Царя и Отечество». К «Православию», стоящему в триаде на первом месте, Уваров пришёл не сразу. Он, разумеется, являлся крещёным человеком, однако основой его мировоззрения православие стало вовсе не в юные годы. Воспитанный аббатом-католиком, Сергей Семёнович прошёл через все искушения, которые могла явить Европа любознательному дворянину из России. Увлечение масонством, европоцентризм, пренебрежительное отношение к отечественной старине - всё это Уваров познал и преодолел. В 1830-ых годах он говорил: «Русский, глубоко и искренне привязанный к церкви своих отцов, взирает на нее как на залог семейного и общественного счастья. Без любви к вере предков и народ, и частный человек, погибнет. Ослабить веру в них, значит вырвать сердце и лишить крови...».

Второй ступенью в триаде Уварова стало «Самодержавие». Исследуя недостатки европейских монархий и республиканской системы, изучая феномен русского самодержавия в московской и послепетровской истории, министр народного просвещения стал одним из самых сведущих специалистов в данной области. Он говорил: «Самодержавие - непременное условие политического существования страны. Русский колосс сосредоточивается на нём как на краеугольном камне своего величия».

Третьим национальным началом Уваров определил народность. Проанализировав кипучую историю Европы XVII-XVIII веков, Сергей Семёнович прекрасно понял необходимость предупреждения в Российской империи возможных межнациональных конфликтов. Его программа имела целью объединить различные национальности России на основе самодержавия и православия, однако сохранив при этом крепостное право. К слову, это была наиболее спорная позиция - крепостное право уже в те годы не соответствовало принципам большей части образованных людей и факт этот тенью ложился на восприятие триады министра. Тем не менее, уваровское триединство стало ядром государственной идеологии - идеологии, бывшей эффективной на протяжении двух десятилетий и пошатнувшейся лишь в дыму Крымской войны. Сам Уваров, говоря о своих планах, отмечал: «Мы живём среди политических бурь и волнений. Народы обновляются, изменяют свой быт, идут вперёд. Никто не может здесь предписывать законов. Но Россия ещё юна и не должна вкусить сих кровавых тревог. Необходимо продлить её юность и воспитать её. Вот моя политическая система. Если у меня получится отодвинуть страну на пятьдесят лет от того, что сулят ей теории, то я выполню свой долг и уйду спокойно».

В январе 1834 Сергеем Семёновичем был образован «Журнал Министерства Народного Просвещения», выходивший до конца 1917. Согласно воспоминаниям известного редактора, историка и журналиста Старчевского, Уваров сам выработал план журнала, предложил рубрики, установил суммы гонораров за работы и отправил приглашение «сотрудникам из профессоров университетов, учителям гимназий и прочих учебных заведений, а также всей пишущей братии, состоявшей на службе по тому же министерству». Разумеется, тираж Журнала существенно уступал «Современнику» или «Отечественным запискам», однако среди ведомственных изданий он являлся самым интересным. Журнал понимался министром народного просвещения, как штаб его идеологической и образовательной реформы и рассылался не только по России, но и по всей Европе. Кроме того, Уваров постоянно печатал в нем отчёты о работе своего министерства - он любил, чтобы его деятельность была бесспорной, зримой, подтверждённой фактами. Необходимо также отметить, что со дня своего возникновения Журнал пропагандировал русскоязычную науку, а сам министр, бывший, к слову, франкоязычным автором, делал все, чтобы преемники его научные работы издавали только на родном языке. Во многом благодаря этому в образованной среде во второй половине девятнадцатого века русский язык, сменив французский, стал основным в письменной речи.

Первым крупным деянием, осуществленным Уваровым-министром, стало вышедшее в середине лета 1835 «Положение об учебных округах». Отныне все вопросы руководства учебными заведениями передавались в руки попечителей. При попечителе формировался совет, включавший его помощника, инспектора казённых училищ, ректора университета, директоров гимназий. Совет являлся совещательным органом и обсуждал учебные вопросы лишь по инициативе попечителя. Спустя месяц после выхода Положения Николай I ратифицировал «Общий устав Императорских университетов», что свидетельствовало о старте университетской реформы. Преобразования, по словам самого Сергея Семёновича, преследовали две цели: «Во-первых, возвысить учение университетское до рациональной формы и воздвигнуть разумную преграду раннему вступлению в службу ещё незрелой молодёжи. Во-вторых, привлечь детей высшего класса в университеты, положив конец домашнему превратному воспитанию их иноземцами. Уменьшить господство страсти к образованию иноземному, по наружности блестящему, однако чуждому истинной учёности и основательности. Водворить в университетском юношестве стремление к народному, самостоятельному образованию». Однако стоит отметить, что новый Устав существенно ограничил университетскую автономию. Хотя хозяйственными и административными делами по-прежнему ведало правление, председателем становился попечитель. Он же осуществлял надзор за дисциплиной в учебном заведении. Вместе с тем за университетами оставили право иметь собственную цензуру и свободно выписывать из-за рубежа газеты, журналы, книги и учебные пособия.

По словам Уварова, одной из ключевых задач его Министерства стало решение проблемы «приспособления главнейших начал общих наук к техническим потребностям земледельческой, фабричной и ремесленной промышленности». Для решения вопроса пересматривались программы преподавания в университетах, вводились курсы агрономии, построения машин, начертательной геометрии и практической механики, лекции о лесоводстве, торговом счетоводстве и сельском хозяйстве, открывались кафедры агрономических наук. Для всех факультетов обязательными предметами стали действующее право, церковная история и Богословие. На филологических факультетах открылись кафедры славянской и русской истории - «русские профессоры были обязаны читать русскую науку, созданную на русских началах».

Следующий ряд мероприятий, дополнивших Устав 1835 года, касался социального состава студентов, их научной и учебной подготовки. Согласно выпущенным в 1837 «Правилам испытаний» в университет могли поступать юноши, достигшие шестнадцати лет. Также Правила определяли требуемый базис знаний, без которых учеба в университете являлась бы «лишней тратой времени». В университет было запрещено принимать абитуриентов, с неудовлетворительными оценками окончивших гимназии. Кроме того с целью улучшения подготовки студентов, Уваров ввёл практику чтения лекций самими учащимися в его присутствии. Огромное воспитательное и познавательное значение имели встречи учащихся со знаменитыми литераторами, которые Сергей Семёнович для них организовывал. К примеру, писатель Гончаров припоминал, какой восторг у студентов вызвало прибытие в Московский университет в 1832 Александра Пушкина.

Весной 1844 было принято подготовленное Уваровом новое Положение о производстве в учёные степени, повышающее требования к соискателю. Довольно спорными явились мероприятия Уварова по привлечению в университеты дворянской молодёжи наряду с ограничением лицам других сословий доступа к высшему образованию. В декабре 1844 Сергей Семёнович представил императору записку, в которой содержалось предложение о запрете допуска к учительским должностям людей податного сословия, а также увеличении платы за обучение. Сам Уваров неоднократно говорил, что «различные потребности разных сословий и разных состояний неминуемо ведут к надлежащему разграничению между ними предметов учения. Общественное образование только тогда может называться правильно расположенным, когда всякому открывает способы обрести такое воспитание, какое роду жизни его соответствует, а также будущему призванию в обществе». По мнению министра, вкупе с общесословной гимназией, были необходимы «особые» сословные школы для дворян - дворянские институты и благородные пансионы, обязанные стать «приготовительными училищами к поступлению в университет». Программы и учебные планы этих заведений содержали предметы, дополнявшие базовый гимназический курс и необходимые для образования дворянина: верховая езда, фехтование, танцы, плавание, музыка и гребля. В 1842 насчитывалось сорок два благородных пансиона и пять дворянских институтов, готовивших воспитанников к дипломатической и статской службе.

Помимо прочего Уваров полагал, что государственная школа обязана подавить домашнее образование, а также все частные учебные заведения. Он сообщал: «Министерство не может пропустить великость вреда учения, предоставленного произволу людей, не обладающих необходимыми нравственными свойствами и познаниями, не умеющих и не желающих действовать в духе правительства. Эту ветвь образования народного надлежит включить в общую систему, распространить на неё свой надзор, привести в соответствие и связать с общественным воспитанием, доставив перевес образованию отечественному». По инициативе Сергея Семёновича в 1833 было выпущено постановление, содержащее меры против умножения частных учебных заведений и пансионов. Открытие их в Москве и Санкт-Петербурге было приостанавлено, а в других городах разрешалось только с позволения министра. Преподавателем и содержателем частных заведений ныне мог быть лишь русский подданный. А в июле 1834 появилось «Положение о домашних учителях и наставниках», согласно которому каждый поступавший в частные дома для воспитания детей считался государственным служащим и обязан был сдать специальные экзамены, получив звание домашнего наставника или учителя.

Помимо прочего в середине 1830-ых годов были пересмотрены планы всех учебных заведений в Киевском, Белорусском, Дерптском и Варшавском учебных округах, в которых древние языки заменили русским. В 1836 Сергеем Семёновичем был подготовлен, а Николаем I утверждён устав Академии наук, определявший её деятельность на протяжении восьмидесяти (!) лет. А в 1841 к АН была присоединена Российская АН, составившая второе отделение по изучению словесности и русского языка (первое отделение специализировалось на физико-математических науках, а третье - на историко-филологических).

Цензура также стала одной из основных сфер деятельности Министерства народного просвещения. Уваров полагал, что важно пресекать «покушения» журналистов на ключевые «предметы государственного управления», избегать попадания в печать опасных политических понятий, приносимых из Европы, следить за рассуждениями о «литературных предметах». Сергей Семёнович добился закрытия журналов «Телескоп» Надеждина и «Московский телеграф» Полевова. В 1836 временно оказались под запретом все новые периодические издания, была ограничена книжная торговля и издательское предпринимательство, сократился выпуск дешёвых публикаций для народа. К слову, отсюда берет начало и вражда министра народного просвещения с великим русским поэтом Александром Пушкиным. Стоит отметить, что у Сергея Семёновича и Александра Сергеевича была общая «альма матер» - общество «Арзамас», а в декабре 1832 Уваров, как президент Академии, способствовал получению поэтом академического звания. Годом ранее Уваров перевёл на французский произведение Пушкина «Клеветникам России», с восхищением отметив «прекрасные, истинно народные стихи». Отношения их начали портиться на излёте 1834. Именно с этого момента министра стал не устраивать некогда предложенный Николаем порядок цензурирования пушкинских работ. В 1834 он своей властью «искромсал» поэму «Анджело», а потом начал борьбу с «Историей пугачёвского бунта». В 1835 поэт отметил в дневнике: «Уваров подлец большой. Кричит о книге моей, как о безобразном сочинении и преследует своим цензурным комитетом». После этого в ход пошли эпиграммы, а также злые аллегорические стихи вроде «На выздоровление Лукулла», которые убедили Сергея Семёновича в том, что Александр Сергеевич - его враг. Взаимная личная неприязнь двух джентльменов, не стеснявшихся в средствах для нападок друг на друга, продолжалась до самой смерти поэта в 1837.

В июле 1846 за беспорочную и многолетнюю (с 1801 года!) службу Уварова, никогда не обделённого царской милостью и наградами, возвели в графское достоинство. Его помещённым на гербе девизом явились уже известные слова: «Православие, самодержавие, народность!».

Европейские события 1848 стали в судьбе Сергея Семёновича вехой. Он, воплотивший в себе реакцию России на предыдущую волну революций, в этот раз оказался не у дел. Император к французским событиям отнёсся с охранительным радикализмом. Уваров же считал чересчур строгие мероприятия вредными и даже опасными для общественного мнения. Он прекрасно понимал, что политика без компромиссов обходится государству очень дорого. Последний год работы на посту министра стал для Сергея Семёновича крайне тяжёлым. Николай I был недоволен работой цензуры и содержанием литературных журналов. Барон Модест Корф, бывший статс-секретарем и метивший на место Уварова, затеял против него интригу. Он написал пространную записку, которая винила цензуру, якобы специально пропускающую непозволительные публикации в журналах. Современники инициативу Корфа вполне обоснованно восприняли как донос на Уварова, но, тем не менее, стремясь раздавить зародыши революционных настроений в стране, Николай I в феврале 1848 организовал специальный Комитет, получивший право присматривать и за цензурой, и за печатью в обход Министерства народного просвещения и установивший в России «цензурный террор». Председателем этого Комитета был назначен влиятельный политик князь Меншиков. В Комитет также вошли Корф, бывший министр внутренних дел Строганов и Бутурлин. Князь Меншиков писал в дневнике: «От графа Орлова получил послание, что быть мне председателем комитета о прегрешениях цензуры в пропускании в журналах недозволённых статей, то есть род следствия над графом Уваровым - поручение крайне неприятное». Вскоре Меншиков - мятущаяся душа - посетил Сергея Семёновича с примирительными речами, уверяя его в том, что он «не инквизитор». Впоследствии и Меншиков, и Алексей Орлов правдами и неправдами постарались отделаться от руководства Комитетом, а спустя месяц новый состав «инквизиторского собрания» возглавил Бутурлин. Просуществовал Комитет до 1856, однако особенно актуальной его деятельность была именно в последние месяцы работы Уварова, по словам Корфа, «потерявшего доверие государя».

Конец 1848 историк литературы Александр Никитенко оценил в своих мемуарах как «крестовый поход против знаний»: «Бледнеет и прячется наука. В систему возводится невежество... В университете упадок духа и страх». Сергей Семёнович, утратив свой авторитет, превратился в исполнителя решений, противоречивших им созданной системе. Многое ключевые вопросы, к примеру сокращение студентов в университетах, с ним даже не согласовывали. Все эти события крайне болезненно отразились на состоянии Уварова. В июле 1849 он овдовел, а в середине сентября его самого поразил удар. Оправившись, Сергей Семёнович подал в отставку, и в октябре месяце прошение его было удовлетворено. Уваров ушел с поста министра, оставшись в звании президента АН и члена Госсовета. На прощание в декабре 1850 Николай I удостоил Сергея Семёновича высшего ордена - Св. Андрея Первозванного. Отныне граф имел все регалии своего государства.

Последние годы бывший министр жил, отдыхая от шумного Санкт-Петербурга, в любимом им селе Поречье Можайского уезда, расположенном неподалеку от Москвы. В имении его был ботанический сад (из заграничных поездок граф привозил диковинные растения, адаптируя их к российскому климату), огромный парк, историко-археологический музей, картинная галерея, библиотека в сотню тысяч томов, рабочий кабинет, украшенный бюстами Микеланджело, Макиавелли, Рафаэля, Данте работы итальянских скульпторов. В гости к нему постоянно презжали известные литераторы, профессора и академики, которые вели диспуты и беседы на различные темы. Уваров продолжал выполнять обязанности президента АН, однако эти занятия не были хлопотными - жизнь в Академии шла в русле реформ, проведённых в первые годы его управления. Рассылки научных работ и писем по академиям и университетам Европы продолжались, став практикой, как в России, так и в зарубежных учебных заведениях. Помимо чтения книг и общения с приятными собеседниками Сергей Семёнович давал оценки политической ситуации.

Скончался великий государственный деятель в Москве в возрасте шестидесяти девяти лет 16 сентября 1855. Историк Михаил Погодин вспоминал: «Чиновники по учебному ведомству, студенты, профессора и московские граждане разных сословий пришли ему поклониться». Известный историк Соловьёв отмечал: «Уваров был человеком с, безусловно, блестящими дарованиями... способный занимать место и министра народного просвещения, и президента Академии наук». Даже Герцен, не питавший к Сергею Семёновичу уважения, отмечал, что он «удивлял всех своим многоязычием и многообразием всякой всячины, которую знал - истинный сиделец за стойкой просвещения». Что касается личных качеств, то, по отзывам современников, «нравственная сторона характера его умственному развитию не соответствовала». Отмечалось, что «в ходе беседы с ним - разговоре зачастую блестяще-умном - поражало крайнее тщеславие и самолюбие; казалось вот-вот он произнесет, что Бог при сотворении мира с ним советовался».

Похоронили Сергея Семёновича в родовом сельце Холм, расположенном неподалёку от Поречья. Его единственный сын Алексей Уваров впоследствии стал крупным собирателем древностей, археологом и историком, одним из основателей московского Исторического музея - уникального собрания исторических реликвий. Кроме того ему принадлежит честь проведения в России первых археологических съездов, благотворно отразившихся на развитии науки.

По материалам статьи В.А. Власова «Радетель российской самобытности» и сайта http://anguium.narod.ru

25 августа (5 сентября) 1786 г. в Москве родился Сергей Семёнович Уваров, русский антиковед и государственный деятель, министр народного просвещения Российской империи (1833-1849), граф (1846), почётный член (1811) и президент (1818-1855) Российской Академии наук.

Уваров являлся потомком старинного русского дворянского рода, известного в России с XV в. Его отец был адъютантом Г. А. Потёмкина . Сергей Уваров получил блестящее домашнее образование, серьёзно изучал историю античности и древние языки, слушал лекции в Гёттингенском университете в Германии.

В 1801 г. Уваров поступил на службу в Коллегию иностранных дел юнкером и вплоть до 1810 г. работал дипломатом: служил в русских посольствах в Вене и Париже. Во Франции ему довелось познакомиться со многими выдающимися людьми: немецким учёным А. Гумбольдтом, писателем и мыслителем И. Гёте, французской писательницей Ж. де Сталь.

В 1810 г. Сергей Семёнович оставил дипломатическую службу и был назначен попечителем Санкт-Петербургского учебного округа и членом Главного правления училищ. К этому времени относятся и его первые литературные опыты. Он издал несколько брошюр на французском языке, в которых пытался объяснить причины победы России над Наполеоном в войне 1812 года. Его учёные труды «Об Элевзинских мистериях», «Император Александр и Бонапарт», сочинения по античной культуре, снискали ему вскоре известность.

В 1818 г. Уваров был избран президентом Академии наук и занимал эту должность до конца своих дней.

В 1822 г. Уваров был назначен директором Департамента мануфактур и внутренней торговли Министерства финансов, а через год - управляющим Государственным заёмным и Коммерческим банками. С 1826 г. он участвовал в разработке Цензурного устава 1828 г. Кроме этого, Уваров основал знаменитое литературное общество «Арзамас» (1815-1818), которое объединяло в основном столичных литераторов (среди членов Общества были К. Н. Батюшков, Д. Н. Блудов , П. А. Вяземский , Д. В. Дашков, В. А. Жуковский, В. Л. Пушкин), последователей и защитников литературно-эстетических взглядов историка Н. М. Карамзина .

Будучи президентом Академии наук, Уваров содействовал успешной деятельности научного учреждения. В начале 1830 г. были утверждены «Дополнительные пункты к Академическому Регламенту 1803 г.», благодаря которым увеличилась численность академиков, а также проведено новое разделение по наукам в связи с развитием научных направлений. На базе огромного академического музея, размещённого в здании Кунсткамеры, было образовано восемь различных по своему профилю музеев. 8 (20) января 1836 г. Императорская Академия наук по распоряжению Николая I получила новый Устав и Штат. Формирование структуры Академии наук при С. С. Уварове завершилось её соединением с Российской академией и разделением ведущего научного учреждения на три отделения: физико-математическое отделение, отделение русского языка и словесности, историко-филологического отделения.

В 1833 г. Уваров был назначен товарищем министра народного просвещения. Выступая против любого проявления свободомыслия, он подал императору Николаю I записку с обоснованием образования юношества «с теплою верою в истинно русские хранительные началаПравославия, Самодержавия и Народности , составляющие последний якорь нашего спасения». Спустя год чиновник стал министром народного просвещения и председателем Главного управления цензуры; отстаивал принцип сословности образования, ужесточения цензуры.

На посту министра народного просвещения Уваров стремился усилить правительственный контроль над университетами и гимназиями. Вместе с тем при нём было положено начало реальному образованию в России, и восстановлена практика командирования учёных за границу. Однако во время революций 1849 г. министр инспирировал публикацию статьи в защиту университетов, которая крайне не понравилась русскому императору. После этого Уваров ушёл в отставку.

За преданную службу своему Отечеству Уваров имел многочисленные награды: ордена Святого Владимира , Св. Анны, Белого Орла, Св. Александра Невского , Св. Андрея Первозванного.

Сергей Семёнович Уваров скончался в Москве 16 (4) сентября 1855 г. и был погребён в родовой усыпальнице в селе Холм Гжатского уезда Смоленской губернии.